Главная Новости и мероприятия Новости ∕ Минкомсвязь РФ: за два года рынок ИТ должен вырасти на 23%

Новости

Некоторые заявления Игоря Щёголева вызвали вопросы у игроков ИТ-рынка.

В конце декабря глава Минкомсвязи России Игорь Щёголев на встрече с журналистами подвел итоги 2011 г. и рассказал о планах министерства на ближайшую перспективу.

По словам министра, в 2011 г. рынок ИТ увеличился на 14,6% — до 649 млрд. руб. Это происходило за счет значительного роста объема программных средств и услуг. В 2013 г. ИТ-рынок перешагнет планку в 800 млрд. руб., прогнозирует министр.

Общее количество ПК в России на конец 2011 г., по оценке Минкомсвязи, составило 74,4 млн. штук, то есть увеличилось почти на 20% по сравнению с 2010 г.

Интернет-пользователей стало больше на 5,4% — 70 млн. человек, из них 55 млн. пользуются Сетью активно. В 2013 г. этот показатель, по прогнозам Минкомсвязи, может достигнуть 90 млн. чел.

«По сравнению с 2010 г. темп снизился, но аудитория продолжает увеличиваться», — отметил министр. Он напомнил, что Россия в 2011 г. заняла первое место по количеству интернет-пользователей в Европе. «Наша страна вошла в первую десятку стран и по развитию широкополосного доступа в Интернет», — добавил Щёголев.

Объем рынка услуг связи по итогам 2011 г. ожидается на уровне 1,438 трлн. руб., что на 6,1% больше уровня 2010 г. «В последние годы рынок фиксированной связи перенасыщен и потребители меняют предпочтения в сторону использования IP-телефонии и мобильной связи, доля которых в объеме услуг связи составляет 44,4%», — отметил Игорь Щёголев. По его словам, несмотря на то что мобильная связь уже давно прошла пик популярности, количество сотовых телефонов с SIM-кар­тами в стране выросло на 9,3% и в 2011 г. достигнет 260 млн. штук. «То есть это почти по два подключенных аппарата на человека», — пояснил министр.

Интересно, что глава Минкомсвязи заявил, что для  увеличения эффективности работы российской ИТ-индустрии министерство предлагает стимулировать зарубежных производителей поставлять товар в страну без посредников. По мнению министра, для того чтобы сделать российскую ИТ-индустрию более эффективной, необходимо «изменить законодательство таким образом, чтобы производители могли поставлять или обязаны были поставлять напрямую в Россию, через склады». В этом случае, по его словам, можно будет требовать от них установления фиксированных рекомендованных цен на продукцию, по крайней мере для госслужб. Игорь Щёголев напомнил, что компания «Майкрософт» в 2011 г. перешла на механизм фиксированной цены на ПО.

«Производители поставляют продукцию сначала нашим дистрибьюторам, которые закупа­ют ее у них в стране, и за счет этого образуется несколько прослоек, — пояснил Игорь Щёголев. — Кто-то закупил там, ввез сюда, потом отдал это интегратору, потом тот отдал эксплуатанту, и на каждом этапе возникает наценка». Идея укоротить эту цепочку, по словам главы Минкомсвязи, родилась в ве­домстве в ходе одной из встреч с представителями российской ИТ-индустрии.

«Многие интеграторы говорят, что они доросли до определенного размера и им бы хотелось начать выходить на IPO, продаваться. А их зарубежные партнеры, потенциальные инвесторы, говорят, что отрасль непрозрачна за счет того, как формируется ценообразование на нижнем уровне», — сказал министр. Неравные условия конкуренции, по его словам, ведут к непрозрачности бизнеса как такового.

По словам министра, необходимо разработать меры, стимулирующие зарубежных производителей поставлять продукцию напрямую, и это, скорее всего, будут не запретительные меры. «Например, тот, кто действует по такой модели, имеет преимущество при заключении контрактов для госнужд», — пояснил он. Этот вопрос, по его словам, должен обсуждаться уже с профессиональным сообществом, с самими производителями. Со своей стороны Минкомсвязи намерено внести этот вопрос в профильный подкомитет Ко­митета Госдумы по культуре и СМИ. По мнению министра, соответствующие поправки в зако­нодательство могут быть подготовлены и рассмотрены до конца 2012 г.

Некоторые заявления Игоря Щёголева вызвали вопросы у игроков ИТ-рынка.

Редакция CRN/RE обратилась в Минкомсвязь с просьбой прояснить два момента.

 Во-первых, мы хотели узнать, за счет чего, по мнению министра, ИТ-рынок в России по итогам 2013 г. вырастет до 800 млрд. руб. И, во-вторых, уточнить, что имел в виду Игорь Щёголев, говоря о прямых поставках продукции вендорами: только ли чтобы зарубежные производители сами привозили продукцию на свои российские склады, или чтобы они также напрямую продавали ее заказчикам, в том числе и государ­ственным компаниям. К сожа­лению, получить ответы нам не удалось.

Зато выступление министра по нашей просьбе прокоммен­тировали руководители ряда ИТ-компаний. Правда, поскольку вопрос с «прямыми поставками» остался непроясненным (что все-таки имелось в виду?), наши эксперты делились своими мнениями по поводу того, как инициативы Минкомсвязи повлияют на развитие ИТ-рынка, исходя из того, как именно они поняли эти самые инициативы.

Так в компании IBS, сообщили, что поскольку бизнес  этой компа­нии связан с оказанием ИТ-услуг, а не с поставками оборудования, изменения в моделях логистики никак не повлия­ют на бизнес IBS. Интегратору по большому счету безразлично, закупать оборудование напрямую у производителя или у официального дистрибьютора.

«  — Вопрос в том, заинтересованы ли в этом вендоры? Во-первых, многие из них — крупные иностранные компании и они, скорее всего, не очень-то хотят вступать во взаимоотношения с российской таможней, так как для них это непрозрачная и непонятная структура. Сейчас они оставляют работу с таможней дистрибьюторам, кото­рые во многом соответствуют западным стандартам ведения бизнеса и являются для них более удобными и понятными партнерами. Во-вторых, дистрибьюторы выполняют свою функцию в цепочке поставок: закупка на склад, доставка, страховка, они отслеживают состояние поставок, консультируют заказчика относительно тонкостей формирования заказов, производства и доставки. Эту работу кто-то должен делать — если ее будет выполнять сам вендор, она будет намного дороже, и цены на оборудование взлетят».

«Что касается прямых поставок продукции вендорами, то эта инициатива не нова — некоторые глобальные поставщики уже перешли на такую модель, — напомнил    директор по маркетингу компании „АйТи“. — В целом это можно всячески приветствовать — для большинства крупных интеграторов получение дополнительных преимуществ за счет собственной логистики товара из-за рубежа уже давно не является актуальной задачей. Конкуренция в системной интеграции сместилась совсем в другие сегменты — экспертиза, опыт, наличие каких-то дополнительных собственных решений, качество проектного управления и др. Так что прямые поставки в Россию со стороны вендоров не внесут принципиальных изменений в характер конкуренции на рынке интеграции.»  

По мнению Ирины Момчи­лович, генерального директора компании Rainbow Security, поставка оборудования в Россию без посредников однозначно не сделает ИТ-индустрию более эффективной. Если речь идет о поставке ПО, то, конечно, здесь все проще: его можно загру­зить из Интернета, заплатив определенную сумму денег. Но при доставке в Россию аппаратных решений без дистрибьютора не обойтись. «Важно понимать, какие функции выполняет дистрибьютор, — говорит Ирина Момчилович. — Со стороны клиента может показаться, что деятельность по ввозу оборудования в Россию не так уж сложна и без дистрибьютора вполне можно обойтись. Но это не так. Налаженная система логистики, быстрая поставка нового оборудования или замена вышедшего из строя „железа“, работа с таможней, сертификация, локализация решений для российского рынка — все эти задачи оперативно может решить только дистрибьютор. Клиенту и вендору подобные расходы совершенно не нужны. Системным интеграторам же невыгодно заниматься подобной деятельностью ради нескольких проектов в год, ведь локализация решения (перевод пользовательского интерфейса, технической документации и сопутствующих файлов на русский язык, криптографические операции) может занимать год-полтора. Кроме того, по требо­ваниям российского законодательства, иностранные вендоры не могут самостоятельно лицензировать свои продукты, поэтому с российской стороны эти вопро­сы может решить только дистрибьютор».

Ирина Момчилович добавила, что если рассматривать деятельность дистрибьютора с позиций вендора, то функции его очень обширны. Дистрибьютор понимает особенности и потребности российской ИТ-индустрии, проблемы и задачи заказчиков, занимается маркетинговым продвижением продукции, развитием канала продаж. Все вопросы, связанные с работой на российском рынке, иностранный произ­водитель может решать централизованно, через дистрибьютора.

Небольшие иностранные компании, производящие качественные и надежные решения, могут легко конкурировать в России с крупными гигантами ИТ- и ИБ-отрасли за счет эффективного продвижения своей продукции с помощью дистрибьютора. А свободная конкуренция — это главное требование для вступления России в ВТО.

По мнению Константина ­Сидорова, президента группы компаний RRC, инициатива Минкомсвязи показывает абсолютную некомпетентность этого ведомства в области ИТ. К сожалению, это усугубляется тем, что мнение ИТ-сообщества не удается донести до министерства из-за того, что взаимоотноше­ния между ним и АПКИТ находятся на минимальном уровне, и не по вине АПКИТ. Министер­ству просто до этого нет дела, и когда их «припекает», они ­выдают подобные инициативы, которые, кроме как PR-акция­ми, назвать нельзя, так как они нереализуемы по следующим причинам:

1. Американские вендоры (а это подавляющее большинство международных ИТ-ком­паний) работают во всем мире через канальные продажи. Только в США некоторые вендоры поставляют правительству и некоторым крупнейшим корпорациям напрямую, но, во-первых, это делают не все, а во-вторых, это обычно контракты на сотни миллионов долларов. Нигде крупные вендоры не продают напрямую, потому что у них нет для этого ресурсов, а создавать эти ресурсы вне своей общей политики в России никто не будет.

2. Крупнейшие вендоры имеют двухуровневую канальную систему: для СМБ — через дистрибьюторов, большие проекты — через интеграторов напрямую, минуя дистрибьюторов.

3. Интеграторы для того и существуют, чтобы не просто доставить товар из точки А в точку Б, но чтобы создать решение, под это решение подобрать оборудование и в конечном счете его реализовать. У крупнейших интеграторов работают сотни и даже тысячи инженеров и менеджеров проектов. Ни у государственных, ни у коммерческих структур нет таких ресурсов, чтобы реализовать крупные и даже средние проекты: обзаводиться такими специалистами — это просто абсурд, так как каждый должен заниматься своим делом.

4. Подготовка большого контракта занимает более полугода и требует вовлечения колоссальных интеллектуальных ресурсов и знаний. Вендор не может этим заниматься.

5. Разрывать поставку оборудования и оказание услуг по его установке, наладке и обслуживанию — это также большая глупость, так как в результате никто не будет отвечать ни за сроки, ни за качество проекта.

«Поэтому я считаю, что эта инициатива так и останется на бумаге, а максимум, на что способно наше „мудрое“ и „всезнающее“ министерство, — это организовать для своей саморекламы парочку прямых контрактов с кем-нибудь из вендоров, получить ордена и на этом успокоиться. При этом могу поспорить, что цены поставки „напрямую“ будут выше, чем через российского партнера», — подытожил Константин Сидоров.

 Игорь Ануфриев, генеральный директор компании Eaton в России, отмечает, что сегодня как в мире, так и в России достаточно четко разграничены роли ИТ-производителей (вендоров), дистрибьюторов и системных интеграторов. «Добавленная стоимость дистрибуции состоит в поддержании необходимых складских запасов продукции, ее доставке и зачастую в удовлетворении комплексных заказов, включающих смежные виды оборудования разных производителей. При этом дистрибьютор имеет значительную экономию на масштабах, транслируя часть этой экономии дальше по це­почке, — подчеркнул Ануфри­ев. — Системные интеграторы берут на себя ответственность за техническое решение и реализацию проекта. Таким образом, каждое звено цепочки поставок имеет ярко выраженную добавленную стоимость. Следует отметить, что реализация политики фиксированных цен для государственных заказчиков ­может быть обеспечена не только прямыми коммерческими ­отношениями государственных органов и ИТ-производителей, но и трехсторонними соглашениями поставки, включающими ИТ-производителей».

По мнению главы одной из крупнейших российских ИТ-компаний, для того чтобы производители перешли к прямым поставкам, никаких изме­нений в законодательстве не требуется. Более того, многие из них уже это делают. Каждый вендор сам организует сбыт своей продукции и решает, стоит ли создавать для этого собственную инфраструктуру. Многолетний опыт показал, что инфраструктуры, созданные производителями, ­дороже тех, что строят дистрибьюторы. Последние работают на очень низкой марже и научились выстраивать логистические процессы на высочайшем технологическом уровне. Благодаря этому дистрибьюторы и выживают.

Нигде в мире не переходят полностью на прямые поставки, везде производители и дистрибьюторы занимаются своим делом и никто не получает сверхмаржу. Поэтому непонятно, зачем именно в России нужно что-то менять. Да и потребитель от этого только проиграет.

Более того, российские компании часто принимают на себя такие финансовые риски, которые западные поставщики будут вынуждены страховать на такие солидные суммы, что цены вполне могут вырасти уже не на проценты, а на десятки процентов. В выигрыше останутся только западные страховые компании, а российские произ­водители проиграют.

В московском представительстве одного из ведущих мировых вендоров сообщили, что сегодня компании, желающие участвовать в реализации государственных заказов напрямую, без посредников, испытывают сложности. Дело в том, что при объявлении конкурсов устанавливаются правила, которые неприемлемы для международных компаний. Например, существует требование неограниченной ответственности поставщика при реализации контракта. Для крупной международной корпорации это значит, что ответственность приравнивается к стоимости бренда, которая составляет десятки миллиардов долларов. А контракт стоит всего 1 млн. Логично, что, реализуя такой контракт, поставщик хотел бы подписать соглашение, согласно которому ответственность компании составила бы, например, 3 млн. долларов. Естественно, что в случае неограниченной ответственности поставщик стремится найти ­посредника, который возьмет на себя дополнительные риски. Соглашаться на такие условия — значит рисковать контрактами во всех странах присутствия и своим брендом. Поэтому корпорации действуют исходя из принципа минимизации рисков.

Источник: CRN №2 (379) 14.02.2012


Возврат к списку